Конфликт, положенный в основу «Якорной площади», в сущности, не нов. Столкновение чувства и долга знакомо нам еще по драматургии французского классицизма XVIII столетия. Нет, разумеется, ничего предосудительного в том, что советского драматурга влечет к себе «Корнеля гений величавый».

Контрасты спектакля не ограничиваются одним этим сопоставлением. Можно назвать артистку И. Лаберз, которая никак не озабочена была жизненным правдоподобном своего исполнения. Роль старой Лизы строилась у нее на штампах дурного, мало чем оправданного гротеска.

Не останется на стороне старого и мастер Родин, который поначалу никак не хотел поддержать почин молодежи. Это не примелькавшийся уже на сцене образ рутинера и консерватора, отсталого человека, заявлявшего перед самым окончанием спектакля о том, что он начнет жить по-новому.

Познание мира и человека происходит в сфере науки и в сфере искусства. Это строго разграниченные сферы человеческой деятельности. Художник и ученый по-разному исследуют жизнь, по-разному говорят и мыслят о ней, по-разному видят ее.

Чем ярче репертуар, тем активнее должен быть театр в поисках различных художественных средств для сценического воплощения не схожих друг с другом драматических произведений. Не может же он в единой сценической форме, по единому трафарету ставить все спектакли, не считаясь с творческой индивидуальностью драматурга.

Но все эти усилия не привели к желаемому результату. Главное о жизни нашего современника, о его идеалах, о высоких этических нормах социалистического общежития так и остается несказанным. Не следует ли поэтому автору пьесы повторить свой рейс и показать подлинную романтику великих дел, осуществляемых на берегах сибирских рек, тех дерзновенных дел, в которых с такой полнотой раскрывается нравственное обаяние советского человека.

В этом обозрении не сказано еще о многих спектаклях, но и те, о которых шла здесь речь, убеждают в том, что есть у наших театров прекрасные возможности умного, свежего, глубоко современного прочтения старых классических произведений.

Человек любой профессии может быть героем литературного произведения. Но, разумеется, не профессия героя сама по себе привлекает к нему симпатии. Сельская учительница Любовь Яровая могла быть в пьесе К.

Спектакль Малого театра «Власть тьмы» - плод высокого поэтического вдохновения. Это вдохновенно чувствуется во всем: и в смелом, неожиданно свежем режиссерском прочтении пьесы, и в мудрости таланта прославленных мастеров сцены, и в первых, но далеко не робких шагах нашей прекрасной театральной молодежи, только что оставившей школьную скамью и начинающей с этого спектакля свои артистические биографии, и в тонкой лирической проникновенности живописных декораций художника, изображающего картины родной природы.

Толстовский спектакль Малого театра имеет самое живейшее отношение к нынешним спорам о социалистическом реализме. Мы много говорим о широчайших возможностях передового художественного метода нашего искусства.