Познание мира и человека происходит в сфере науки и в сфере искусства. Это строго разграниченные сферы человеческой деятельности. Художник и ученый по-разному исследуют жизнь, по-разному говорят и мыслят о ней, по-разному видят ее. И различна у них методология познания действительности. А как же быть тогда со Станиславским, так ярко проявившим себя в обеих этих сферах? Разве не был он пытливым художником и вдохновенным ученым одновременно?

Был, но создатель передового учения о сценическом искусстве никак не считал себя ученым и постоянно напоминал об этом. Он шел к научному постижению непреложных закономерностей сценического искусства эмпирическим путем, от собственного художнического опыта, от неустанных наблюдений за творческим процессом выдающихся актёров. Он был ищущим мастером, пытавшимся разобраться в том, из чего же складывается высокое совершенство актерского мастерства. И, постигая это, он делал одно открытие за другим. Открытия, сделанные в процессе осмысления и исследования сценического опыта, и составили знаменитую его «систему».

Что такое эта система: вчерашний или нынешний день театра?

Она нужна была ему вчера и не менее нужна сегодня. И будет нужна завтра - театру коммунистического общества.

О ней много спорят. Вот уже почти на протяжении полувека. Ее опровергали, находили в ней всяческие пороки, говорили, что она давно уже отжила свой век. А система продолжает жить, потому что живет театр.

Однажды, обращаясь к ученикам своей студии, Станиславский неожиданно спросил: «А что такое система?» Никто из его учеников не решился ответить ему, и тогда он сам с большой серьезностью ответил на свой вопрос: «Это сама жизнь!»