Одухотворенная стоит Зейнаб-Зухба в сцене встречи с сыном Эрекле. Чуть-чуть бледное лицо, прослезившиеся глаза сверкают радостно. После долгой паузы вырываются из уст Зейнаб-Зухба слова: Двадцать лет страдать - и вдруг, это счастье!.. Анания, благослови тебя бог, как я благославляю! На минуту задумалась, видимо, сердцем почувствовала ту великую опасность, которая ожидает ее сына. Сердце как бы подсказывает отложить задуманное. Но нет. Резко выпрямившись, она произносит: Довольно! В одну ночь надо свершить все! Итак, Зейнаб-Зухба опять во власти своих неотступных мыслей. Она не может остановиться ни перед чем, ни перед кем. Зейнаб-Зухба решительным голосом быстро дает всем указания, как и в какое время лучше всего окружить резиденцию Солейман-хана, а своему сыну и его воспитателю Ананию поручает взорвать пороховые оклады и там самым обезоружить врага. Затем, попрощавшись с сыном, быстрым шагом уходит в сопровождении Отар-бежа.

Наивысшего драматизма достигает Зейнаб-Зухба в финальной сцене. Подготовив все к наступлению, она входит в покои Солейман-хана. Опять предельно ласкова с ним, хотя в душе у нее горит жажда мести. Очень обеспокоенно сообщает ему о том, что Рукая, его наложница, изменила ему и убежала с любовником. В этом эпизоде Зейнаб-Зухба настолько убедительно и страстно говорит об этом, что Солей-ман-хану ничего не оставалось, как поверить ее словам. Но это ненадолго. Появляется сбежавшая коварная Рукая (а.рт. А. Аргун-Коношок) и с помощью Эрекле, которого она опутала своей любовью, разоблачает Зейнаб-Зухба и Отар-бека. В этом поединке с Рукаей Зейнаб-Зухба еще крепится. Она всячески старается выиграть время пока не подошли ее люди, идущие к Метехи. Ее уже ничто не страшит. Потеряв надежду на сына, который стал изменником и перешел на сторону хитрой Рукаи, она не ищет уже спасения собственной жизни, с криком обращается к сыну: Знаешь ли ты, что ты сделал? Ты погасил солнце перед его восходом! Ты создал в отчизне беспросветную ночь! Спаси себя от последнего позора! Иди, там умирают за тебя! Услышав эти слова, Эрекле с криком: Мать! Не прощай живому, молись за мертвого! - убегает.