«Мышление классицизма предполагало, что разум указывает для данной художественной задачи лишь одно абсолютно правильное решение, и притом навсегда. Если когда-то великий поэт-мастер создал правильное, разумное, прекрасное произведение, то не надо его преемникам в искусстве идтйушыми путями, а надо, наоборот, подражать этому образцу».

Самым высоким образцом для подражания была объявлена античность, на культуру которой «классики» не только ссылались, обосновывая общие законы искусства, но и заимствовали героев и сюжеты.

Абстрактно-логическая природа классицизма с наибольшей полнотой была проявлена в «высоком» жанре трагедии, образцами которой считались произведения греческих и римских трагиков. «Классическая» трагедия «не опускалась» до изображения современности или событий недавнего исторического прошлого. Демонстрация вечных законов жизни требовала известной отдаленности от «злобы дня». Образы классической мифологии, трагедии или истории Греции и Рима, ставшие достоянием мировой культуры, как нельзя более отвечали идейно-эстетическим задачам высокого трагедийного жанра.

Каждому жанру соответствовал определенный круг персонажей. Героями трагедии могли быть исключительно монархи, полководцы, вельможи и другие высокопоставленные люди. Этот выбор трагических героев определялся не столько влиянием двора, сколько особой значительностью и моральной ответственностью поведения тех людей, от меры разумности которых зависят судьбы государства, общества и народа. К тому же именно эти герои, стоящие выше обыденной жизни, ее забот и бытовой повседневности, отвечали задаче изображения человека вообще. Возвышенности жанра трагедии соответствовали и стиль ее речи и весь характер спектакля. Языком трагедии был язык высокой поэзии, исключавшей всякий бытовой колорит. Это был стиль речи, позволявший логически точно и ясно и в то же время поэтически-выразительно раскрыть сложный духовный мир героев, передать их мысли и страсти. Мерный и торжественный двенадцатисложный александрийский стих с парной рифмой как бы сковывал стихию страстей, подчиняя их разумной и красивой форме. Язык «классической» трагедии был и остается замечательным образцом содержательной формы в искусстве.