Я так и думала…

«Я так и думала, что они не будут вас слушаться. Это же 9-А класс! Я знаю, что вы были в этом классе. Видела, как вы долго не решались войти к ним. Я тоже стараюсь к ним не заходить. Трудно вам будет с ними. Очень вы уж, извините, слабенькая для них. Им нужен крепкий мужчина. А нам, женщинам, с ними трудно. Вот, Наталья Петровна была: и крикнуть умела, и вытолкать любого могла, а не выдержала. Раньше, помню, они терпели от нее, а в 9 классе ей самой пришлось терпеть от них. Я и посоветовала ей пойти в библиотеку. И место хорошее нашлось. В областном институте. Теперь она, говорят, и вспоминать о школе не хочет. Кстати, я еще одно хорошее место знаю... Спасибо скажете...»

Слушаю эту милую женщину и начинаю думать, не показалась ли я моим ученикам похожей на Наталью Петровну. Хорошо еще, что не начала выталкивать ученика из класса. Может вернуться в класс и поговорить открыто с учениками? И уж тогда, если не найду с ними общего языка, искать место где-нибудь в библиотеке.

В это время в библиотеку заходит несколько учеников. Мои девятиклассники. Одного из них узнаю. Оказывается, староста класса. Он просит меня идти на урок: «Сократа нет в классе. Мы ему предложили выйти. Он просит извинения». Просит извинения, а сам не пришел. Но сейчас это не важно. «Пошли в класс»,— говорю и еле сдерживаюсь, чтобы не расцеловать учеников. В конце коридора, опустив голову, стоит Миндалик. Мне хочется и его позвать в класс. Но выдерживаю характер. Черненькая девочка с голубыми глазами рассматривает меня, как рассматривают интересный экспонат на выставке. Начинать урок уже поздно. Звонок. Как бы между прочим, говорю ученикам: — Я забыла вам сказать. Меня еще и классным руководителем к вам назначили. Полагалось бы нам сегодня классное собрание провести. Только времени у меня нет. Проведите, пожалуйста, это собрание без меня. Кажется, вам есть о чем поговорить. Желаю успеха.

Возле учительской я обернулась. Нет, из 9-А класса еще никто не вышел.

Следующие два урока были в шестых классах. Прошли нормально, но и здесь все время в напряжении, думаешь не столько о том, что сказать, сколько о том, будут ли тебя слушать.

Сейчас у меня «окно», правда, одно в неделю. Никогда не представляла, что можно так удачно составить расписание. В школе, где я раньше работала, у меня было 10 окон, среди них 4 «венецианских», таких, когда 45 минут работаешь, а дважды или трижды по 45 минут ждешь следующего урока.

Инспекторы, которые приезжали к нам, всем интересовались, но в расписание смотрели только, чтобы выбрать, к кому на какой урок пойти. А так хотелось, чтобы они внимательнее присмотрелись к расписанию уроков, посчитали, сколько у кого таких «окон», как распределены у каждого из нас уроки на протяжении всей недели, как чередуются уроки по разным предметам. Расписание уроков — это распределение сил и возможностей учителей и учеников, организация их внимания, мышления, это показатель работы директора и завуча школы, характеристика их как людей и как педагогов.

Захожу в учительскую. Красивая, большая, хорошо обставлена. Тихо. Но не надолго. Внезапно в учительскую кто-то вталкивает ученика пятого или шестого класса. Это, узнаю, Мария Степановна. Вчера я с ней познакомилась. Ученик все время твердит, что его толкнули, что он нечаянно...

—  Вот так ненарочно пусть придет отец и вставит в классе стекло. Без отца и в школу не приходи. А выслушивать тебя я не собираюсь.

—  У меня нет отца,— отвечает ученик.

—  Хорошо. Тогда пусть мать или кто там у тебя есть. А сейчас иди.

—  Может быть, действительно, он разбил окно случайно,— не сдержалась я, когда ученик вышел.

—  А какая разница. Начни выслушивать его, так завтра он уже нарочно начнет бить стекла. За дисциплину нужно бороться. Вы ведь тоже сегодня ученика, да еще девятиклассника, выставили в коридор. И правильно сделали. Я бы таких, как этот Сократ, вообще в нормальную школу не пускала бы. Но у нас запрещено удалять учеников из класса.  Это наше новое начальство такое новшество ввело. А вот то, что вы разрешили им провести собрание без вас — это, извините, ошибка. Вам нужно обязательно быть на этом собрании. Вы не представляете себе, что они могут наговорить. Вдруг что-нибудь случится,— какой это будет удар по авторитету школы.

—  И все-таки,— говорю,— мне хотелось бы, чтобы они провели это собрание без меня. Я уже немножко знаю их и уверена, что они будут о деле говорить.

—  Уверенность — хорошее дело, но не забывайте и об ответственности. Нам поручили воспитывать детей, а не экспериментировать с ними. Вы еще молоды. Слушайте старших. А то я знаю, современная молодежь...

Мария Степановна повторяет давно избитые фразы, почему-то считая, что они мне неизвестны.

—  Спасибо за совет,— спешу поблагодарить ее и интересуюсь, откуда она знает, что я назначила сегодня классное собрание.

—  Знаю,— уклоняется Мария Степановна от прямого ответа. Видно, не нравлюсь я ей.