Сложный случай.

Мария Степановна, всячески подчеркивая, что она недоумевает, чего от нее хотят, и если уж соглашается говорить, то только в силу своей исключительной дисциплинированности, рассказала, что произошло на ее дежурстве. Если отбросить все эмоции, которыми сопровождала Мария Степановна свой рассказ, то суть его сводилась к следующему.

Стоял теплый осенний день. Все ученики высыпали на улицу. В школьном дворе поднялся такой шум, что у Марии Степановны, дежурившей в этот день, окончательно испортилось настроение. Она попыталась успокоить учеников, останавливала их, кричала, угрожала, но шум не прекращался.

Мария Степановна злилась все больше и больше. Она была убеждена, что дисциплина в школе падает с каждым днем. Если немедленно не принять решительных мер, в школе совсем нельзя будет работать.

Раньше во время перемен учеников из помещения школы не выпускали. В здании с ними легче справиться. А теперь почему-то пошли новые порядки. Но, очевидно, не все, что ново, полезно.

Мария Степановна вздохнула и еще раз посмотрела на часы. И хотя до конца перерыва оставалось еще пять минут, она решила распорядиться позвонить на урок. В это время где-то на другом конце школьного двора раздался пронзительный крик.

У Марии Степановны замерло сердце. Расталкивая учеников, она побежала на крик. «Не пройдет, ох, не пройдет мое дежурство без происшествий»,— тревожно подумала она, когда увидела, что на земле лежал какой-то ученик первого или второго класса, а возле него стоял высокий старшеклассник, который, очевидно, собирался еще раз ударить свою жертву. Взяв виновника за руку и не обращая внимания на всякие оправдания, к которым прибегают все безобразники, Мария Степановна повела его в учительскую.

—  Задержите этого хулигана, пока я вернусь,— обратилась она к коллегам и толкнула ученика в угол.— Чуть ребенка не убил. И надо ж такому случиться именно на моем дежурстве.

Прозвенел звонок. Учителя ушли на уроки. В учительской остались математик Степан Федорович и учительница пения Аглая Никитична.

—  Что ты там натворил? — спросил у ученика Степан Федорович.

—  Ничего я не натворил, я...

—  Понятно, напрасно тебя сюда привели,— прервал ученика Степан Федорович, как будто соглашаясь с ним,— а из какого ты класса? Что-то я тебя не помню. Из 8-Б, говоришь? К сожалению, я там не преподаю. А я подумал, что из 10 или уже из института к нам в гости пришел. А ты, друг, видно, не спешишь школу оканчивать,— и математик зарылся в свои тетради. Больше разговаривать с учеником он не собирался. Ему все было понятно.

—  Глядите, как он смотрит на нас,— сказала Аглая Никитична,— сколько в его взгляде удивления, невинности и благородства. Можно подумать, что не он избил ребенка, а его самого кто-то незаслуженно оскорбил.

—  Я вас не прошу так думать,— возразил ученик Аглае Никитичне. Аглая Никитична только руками развела.

Вошла Мария Степановна. Она задержалась, чтобы поговорить с потерпевшим учеником, но не нашла его. Вслед за Марией Степановной в учительскую хотели войти еще несколько учеников, но она закрыла перед ними дверь.

—  Разберемся без вас. Вишь, какие защитники нашлись. Видно, дружки из его компании. А что наш герой говорит? — обратилась Мария Степановна к коллегам.

А что ему говорить? Отнекивается, конечно: ни в чем, мол, не виноват,— махнула рукой Аглая Никитична.

- Так я, оказывается, вру? — подошла вплотную к ученику Мария Степановна.— А ну-ка, давай, пойдем к родителям, я уж не поленюсь это сделать. Поговорим с ними, как это они воспитали такого сыночка. Или ты у них то яблоко, которое недалеко падает от яблони?

—  Вы моих родителей не трогайте! — резко уже ответил ученик.— И к нам не ходите. Вам двери не откроют.— Потом он окинул  взглядом  учительскую,  хотел  было  еще  что-то сказать, но повернулся и пошел к двери.

Мария Степановна бросилась, чтобы его остановить, но, встретившись с его взглядом, сама остановилась.

—  Пусть идет! Не связывайтесь с ним,— посоветовала Аглая Никитична.

—  Пожалуй,  вы правы,— согласилась  Мария  Степановна,  а про себя подумала: чего я в самом деле буду плечи свои подставлять? Разве я смогу что-нибудь сделать, если сама администрация потакает хулиганам?