Начало знакомства.

Начинаю знакомиться. Представилась как полагается, чтобы избежать лишних вопросов. Но вопросы все же есть. Один из тех, кто не встал, красивый, по виду уже юноша, в голубой куртке с блестящими пуговицами, интересуется, какими методами я буду преподавать, старыми или новыми. При этом называет меня не Мариной, а уж слишком сельским именем — Мокриной Михайловной. Нет сомнения, что он нарочно переиначил мое имя. Все смотрят на него, но не столько с осуждением, сколько с интересом. Ждут, что я отвечу. Но что ему ответить? Вот уже и наделили меня прозвищем. Сейчас важно не показать, что я сержусь на ученика за эту «Мокрину». Иначе она пристанет ко мне надолго. Пусть мой ответ будет таким же, как и вопрос.

—  А вас как зовут? — спрашиваю.

—  Меня? Сократ. Сократ Миндалик. А что?

—  Ничего. Хочу ближе познакомиться с вами. Мне очень приятно, что вы разбираетесь в методах. Я буду преподавать литературу разными методами — новыми и старыми. Это устраивает вас, Кондрат Миндалик?

Ученики переглянулись и прыснули со смеху. Сократ покраснел, поднялся, теперь уж во весь рост, и недовольно заметил:

—  Я Сократ Миндалик, а не Кондрат. Я же вам сказал, как меня зовут.

—  Ах, простите, простите,— спешу успокоить Сократа,— я не расслышала. Вы тоже не расслышали, как меня зовут. Это бывает. Но теперь мы объяснились. Вы не Кондрат, а Сократ, я не Мокрина, а Марина.

Ученики уже улыбаются открыто. Напряжение прошло. Начинаю урок. Кажется, слушают внимательно. Только Сократ демонстрирует свое явное безразличие. Он уже третий раз пересаживается на новое место. Нужно реагировать. Но как? Показать свой характер, как рекомендовал директор? Нет, может, обойдется. Пусть пока он мне показывает свой характер. Я все же обидела его. Но как далеко он зайдет в этом? Однако же замечание сделать надо, чтобы не показаться слишком уступчивой. На мои замечания, первое и второе, Миндалик не обращает внимания. Решаюсь припугнуть:

—  Если не перестанете ходить по классу, вам придется походить по коридору.

—  В коридор вы не имеете права выгонять. Вы должны меня в классе воспитывать.

Миндалик смотрит на меня вызывающе, и я не выдерживаю. «Прошу выйти из класса! Я жду»,— говорю, как можно строже. Возникает напряженная тишина. Кажется, рано я прибегла к этой крайней мере. Ученики еще не на моей стороне. Они молчат. Но ведь должна и я свое достоинство беречь. Не имею права терпеть в классе нарушителя дисциплины. Как же все-таки быть? Хорошее решение в голову не приходит. Темноволосая девочка с голубыми глазами, слегка улыбаясь, советует послать за директором, пусть, мол, придет и наведет порядок на уроке. В этом внешне наивном совете звучит плохо скрываемая ирония. Иного выхода нет. Очевидно, это тот случай, когда действительно нужно проявить свой характер.

— Сократ Миндалик. Если вы не выйдете из класса, уйду я,— говорю и сразу чувствую, что сделала ошибку. А вдруг он не выйдет?

Миндалик не выходит («В коридоре мне нечего делать»). Остаться в классе, значит перестать быть хозяином в нем, в будущем полностью зависеть от учеников.

Выхожу из класса. Плохо. Не поддержали меня ученики. Что делать дальше? Самое главное — успокоиться. Больше никаких скороспелых решений! В раздраженном состояний умных решений не находят.

Захожу в библиотеку. Я еще вчера здесь побывала. В библиотеке по 20—30 экземпляров программных произведений, а ее заведующая мечтает, чтобы их было по 40—60. Умная женщина.