ДИАЛОГ С УЧЕНИКОМ

Возможно, наши «вторники» и прекратились бы, но на их продолжении настояли мы сами. Как-то после уроков, когда в учительской собралось много людей, Аглая Никитична грациозно, как это она умела, подошла к Николаю Ивановичу.

—  Дорогой  Николай  Иванович!   Разрешите  выполнить поручение моих и ваших коллег. Мы просим продолжить наши беседы.

Мы все встали и обступили Николая Ивановича. Ближе всех подошла к нему самая молодая из нас — Валерия Львовна.

—  Я вот от молодых также хочу просить вас продлить беседы о взаимоотношениях с учениками. Я работаю в школе второй год... Многие другие тоже недавно... Для нас такие беседы очень полезны. В   институте   нам   мало   говорили   о   педагогическом   такте. Я знаю самые общие его положения, но как их применять в каждом отдельном случае, часто себе не представляю. К каждому уроку я как будто и старательно готовлюсь, но проходят они у меня по-разному. В 7-А классе мне трудно поддерживать дисциплину, хотя я вкладываю очень много сил и энергии. А вот другие товарищи на дисциплину в этом классе не жалуются. Я начинаю анализировать свое отношение к ученикам этого класса и все больше убеждаюсь, что оно во многом нетактично. Я уж очень часто высказываю им свое неудовлетворение, снижаю оценки, многих обещаю оставить на второй год. Очевидно, я допускала еще и другие нарушения педагогического такта, которых пока что и сама пе замечала. Было бы очень хорошо, если бы мы и в дальнейшем собирались для таких бесед. Педагогический такт приобретается как и всякое другое знание. Это верно.  Но молодые учителя  могут приобрести его не только из собственного опыта, но и из опыта своих старших коллег.

~ Полностью присоединяюсь к Аглае Никитичне и Валерии Львовне,— заявил своим густым басом Михаил Михайлович.— Они верно высказали мысли молодых наших коллег. Я, к сожалению, давно вышел из этого возраста. Все, что говорил мой коллега, не

было новым для меня. Но я посещал и слушал эти беседы с большим удовольствием. Нас, педагогов, иногда обвиняют в ограниченности. Кроме своих детей, мы, мол, больше ничего не видим. Иногда такое действительно бывает. Но дело здесь не в нашей ограниченности, а в нашей любимой профессии. Мы работаем с исключительно интересным материалом. Каждый ребенок — это отдельная жизнь, отдельная история. Ни инженер, ни скульптор, ни даже агроном не могут столько рассказать о своем материале. Поэтому они иногда и удивляются тому, что как только педагоги сходятся— сразу начинают говорить о своих учениках. У меня лично выработался условный рефлекс на фразу: «Я расскажу вам о таком случае». Я сразу поворачиваю голову в ту сторону, откуда послышалась эта фраза. Разве не интересно послушать о том, как твой коллега вышел из сложного положения, ликвидировал конфликт с учениками? Беседы наши надо продолжать. Мы уже начали привыкать к тому, что по вторникам минут на 40—50 собираемся в учительской для наших бесед. Давайте сделаем это традицией нашей школы. Пусть это будут педагогические «вторники», на которых мы если не каждую неделю, то через неделю будем обмениваться своими давними и сегодняшними успехами и неудачами, поучительными для наших молодых коллег. Я вижу, что присутствующие меня поддерживают. Вот только одно предостережение: не надо злоупотреблять излишним комментированием своих примеров. Хороший пример нередко больше убеждает, чем многие другие доводы.

— Хорошо,— сказал Николай Иванович,— я согласен. Может быть, еще и сегодня кто-нибудь сделает почин? Надо еще подумать? Согласен с этим. Тогда мы поговорим о том, как вести разговор с учениками.

Но сначала я хотел бы добавить несколько слов к тому, о чем говорил на предыдущих «вторниках».