И это глубоко политическое содержание такой непринужденной, казалось, сцены, ленинское свойство восприятия явлений окружающей действительности в исполнении артиста Б. Смирнова получают вдохновенное художественное выражение. Именно вдохновенное и именно художественное. Если бы в спектакле, кроме этой сцены, не оказалось ничего достойного внимания, и тогда о нем можно было бы говорить, как о явлении интересном и значительном. В нем повеяло дыханием большого искусства, которое радует п облагораживает человека, пробуждает в нем прекрасные чувства.

И после этого неожиданный контраст: сцена в Горках. Она внешне статична, очень спокойна, здесь уже не клокочет темперамент горячей встречи со сталеварами, но сделана эта сцена не менее значительно. Нужен большой талант, нужна самая искренняя актерская убежденность в правде изображаемого, нужна проникновенная вера в силу театра, чтобы так вот просто и естественно показать раздумья Ленина, приобщить зрительный зал к ощутимому движению ясной ленинской мысли. Эти раздумья больного Владимира Ильича, когда, погруженный в мысли, сидит он один на скамейке в осеннем парке в Горках, запомнятся надолго как одно из самых дорогих театральных впечатлений, обогащающих духовный мир благодарного зрителя.

Напоминание о том, что этот спектакль имеет большую предысторию, совсем не случайно: нужен был многолетний опыт лучших наших актеров, начиная с Б. Щукина и М. Штрауха, лучших наших драматургов, чтобы достичь такой глубины художественного проникновения в образ Ленина, как это удалось в спектакле Художественного театра. Здесь есть с чем поздравить и драматурга и театр. И в то же время есть о чем напомнить им.