Когда распахивается тяжелый бархатный занавес Вахтанговского театра, открывая одну из комнат Царскосельского дворца в вечерний час спиритического сеанса в присутствии «высочайшей особы» -самого государя императора, спектакль «Большой Кирилл» по-настоящему еще не начинается, еще не захватывает зрителя. Он начнется несколько позже, со второй картины, когда состоится встреча зрителя с героем пьесы Большим Кириллом - это партийная кличка большевика-подпольщика Чохова, - заключенным в одиночную камеру Петропавловской крепости.

Узник не один. Сквозь решетку железной двери видно, как медленно прохаживается часовой по тюремному коридору. Проходит время, и между ними - заключенным большевиком и молодым крестьянином, одетым в солдатскую шинель, - завязывается разговор. И вот этот короткий диалог - острый, горячий, напряженный - о самом главном в жизни - не только начинает тему спектакля, но и дает почувствовать, в чем была сила партии в те грозовые, предоктябрьские дни, какое могучее революционное воздействие оказывало на массы слово большевистской правды.

Первая картина выглядит весьма театрально. Но она еще не рождает ощущения правды происходящего на сцене. И дело тут совсем не в том, что драматург позволил себе некоторую вольность, вводя в царские покои закованного в кандалы революционера. Возможности искусства велики и никем не предписаны, и почему театру не поставить лицом к лицу человека партии, человека рабочего класса и «самодержца» российского, чтобы художественными средствами выразить правду истории, показать, на чьей стороне эта правда, на чьей стороне сила, будущее. Но неожиданное столкновение Большого ценных том и богатейшее многообразие творческих решений.