И совсем не случайно в самом начало пьесы комсомольский вожак Белоус от имени комсомольцев тридцатых годов обращается к сегодняшним молодым зрителям:

- Знаешь ли ты, что такое счастье? Л ты? Ты? К чему ты стремишься, о чем мечтаешь, чего хочешь, мой друг, мой брат, с которым разделяет меня четверть века? Как бы я хотел пробиться через эти двадцать пять лет и хоть часочек провести за беседой, заглянуть в твои глаза, комсомолец будущего, узнать твои мысли, твои надежды. Тревожат ли тебя, как тревожили нас, далекие дороги и нехоженые тропы? Знаешь ли ты радость ночных споров, не забыл ли закон великого комсомольского товарищества? Готов ли, как мы, отдать жизнь за бессмертное ленинское дело? А что, если ты заскучал и стал не по годам солиден и важен - не встаешь на защиту товарища но первому зову своей партийной совести и научился жить в мире с неправдой и несправедливостью? А что, если ты ищешь счастья в тишине и одиночестве и остыла твоя вера в то светлое дело, которому мы отдали нашу молодость, наши жизни? Если это так, мне жаль тебя - никогда не узнать тебе настоящего счастья! А мы - скажу это с гордостью - знали его. Разве не счастьем бились наши сердца в тот незабвенный день 20 нюня 1932 года, когда мы сошли на амурский берег и, стоя среди ящиков и тюков, корзин и чемоданов, пели, пели пересохшими от счастья глотками...

И также не случайно заканчивается эта пьеса неожиданными словами, обращенными к зрительному залу, словами о двух уснувших от неимоверной усталости молодых героях:

- Тише... Они снят. Они спят и видят во сне - вас. Нет, не распалась у нас связь времен, неразрывна связь поколений!