В отличие от Булича, Стоюнин указывает на большое значение идейного содержания драматургии Сумарокова. По мнению автора, при всей искусственности форм трагедии, заимствованных из французского классицизма, Сумароков «умел в ней выразить свои стремления и тем тесно связать ее с своей современностью». Стоюнин говорит о воспитательном значении идеи гражданского долга, развиваемой во всех сумароковских трагедиях: «Изображая величие борьбы, где долг торжествует, где страсть сама себя побеждает из сознания святости этого долга, он приносил большую пользу общественной жизни и образованию: он становился посредником между тем и другим».

Стоюнип первый отмечает стремление Сумарокова «обрусить классическую трагедию». Это он видит в обращении Сумарокова «за содержанием к русской истории», что дало возможность «выразиться и патриотическому чувству Сумарокова в некоторых описаниях, которые имели прямое отношение к современности...»

Очень интересно дан анализ комедий: желая показать их связь с русской действительностью, Стоюнип разбирает образы и сюжеты сумароковских комедий на широком фоне картины нравов и быта русского общества XVIII века, привлекая для этого и реальные факты (в частности, из жизни самого Сумарокова) и художественную литературу тех лет.

Сильные стороны работ Булича и Стоюпина были в значительной мере определены тем, что исследователи усвоили принцип историзма, разработанный Белинским. В то же время книги этих авторов можно рассматривать и как предвестие утвердившейся в России несколько позднее культурно-исторической школы.

Обилие литературы по истории русского театра, публиковавшейся в 40-50-е годы, вело к заметному расширению круга псторико-театральных источников и накоплению новых фактов. В этом смысле особенно большую роль сыграли театральные воспоминания Жихарева и С. Т. Аксакова.