Все это так, это сама правда, только вот труд Романюка ограничен заботами о малом, слишком узки его сами по себе хорошие цели. Он идет по жизни с оглядкой назад, смотрит не на тех, кто ушел далеко вперед, а на тех, кто отстал, кто плетется позади. Быть передовым среди отсталых - вот чем хочет довольствоваться Романюк. Когда-нибудь и мы будем генералами, утешает он себя, а пока что в сержантах пребываем, а без них армии нет...

Но эта убогая жизненная философия среднего уровня жестоко подводит Романюка, не сумевшего вовремя понять, что средний уровень никак не может быть нормой самоотверженного труда строителей коммунизма, что боязнь нового, неизведанного только вредит делу. Рано успокоившийся Романюк проглядел, как выросли люди Калиновой Рощи - беспокойные, энергичные, инициативные, пытливые люди, уже чувствующие дыхание завтрашнего дня. И вот в жизни Романюка наступает, как он выражается, новая фаза. Ему нужно догнать своих односельчан, догнать жизнь, от которой он отстал. Это дело достижимое. Есть у него для этого достаточно сознания, воли, сил.

- Попросился, чтобы в академию на несколько месяцев послали учиться,- говорит он писателю Батуре.

- В какую академию?

- К тому, к Дубковецкому в колхоз, поступаю в рядовые. В рядовые, даже не в сержанты. Вот в какую я хвазу попал...

Так возникает в жизнерадостной этой комедии основная ее тема - тема творческого, вдохновенного, новаторского отношения советского человека к своему труду.

Естественно и верно разрешается драматургом глубоко жизненный конфликт «Калиновой Рощи». Как и в жизни, самокритика оказывается действенной силой в положительном его разрешении. Драматург сумел убедительными художественными средствами показать, как глубоко и органично вошла самокритика в сознание советского человека, как не дает она ему отставать, успокаиваться, задерживаться на месте. Здесь особенно ясно обнаруживается новаторская сущность советской драматургии, отражающей в художественных образах новые отношения между людьми, движущую силу развития социалистического общества.