В условиях же нового, социалистического уклада жизни, не знающего классового антагонизма, подобное противопоставление оказывается неуместным. У нас совершенно иная, не имеющая ничего общего с капиталистической действительностью природа отношений между социалистическим государством и социалистическим обществом. И советские писатели гордятся тем, что в своем творчестве они утверждают политику Советского государства, выражающую жизненные интересы советского общества, всего советского народа. Они гордятся тем, что партия видит в них своих верных помощников в великой борьбе за будущее, за нового человека. Такое доверие, такое уважение становятся вдохновляющим стимулом творчества, рождают в художнике радостное чувство окрыленности.

Для зарубежных критиков, если судить, например, по английскому журналу «Лондон», идея служения интересам государства является «грубой и смертоносной доктриной». Один из авторов этого журнала признавался однажды, что ему «не нравится писатель, чувствующий себя тесно связанным с государством...». Наши писатели, пожалуй, не очень-то опечалены тем, что они не нравятся некоему эстетствующему джентльмену. Но он, оказывается, охотно готов пересмотреть свое суждение, «если современная Россия даст нового Розанова, Шестова, Мережковского, Бердяева». Можно поручиться за нашу литературу: она не обеспокоит этого литературного старьевщика необходимостью пересматривать свои суждения. Пусть уж лучше ему не нравятся советские писатели, которые никогда не помышляли брать в свои духовные наставники мракобесов и мистиков, укрывавшихся некогда под крылом самодержавия.