Главным их доводом в защиту пьесы оказывается успех ее постановки у зрителя, правдивое и волнующее исполнение центральной роли артисткой Н. Федосовой. Но товарищи К. Финна имели возможность подойти к делу более профессионально, более взыскательно, с позиций творчества. Они могли бы достаточно убедительно показать, что успех того или иного произведения у читателя и зрителя далеко не всегда свидетельствует о его художественных достоинствах. Почему бы им не вспомнить при этом, например, Константина Тренева, который в подобных случаях говорил: «Зритель аплодирует пьесе не в силу ее художественных качеств, а несмотря на них. Он поднимает пьесу до себя, а нужно, чтобы было наоборот. На деле же получается, что пьесы этого сорта снижают вкус зрителя. Фальсификация искусства, как и всякая фальсификация, вредна».

Авторы письма отделываются общей фразой по поводу того, что защищаемая ими пьеса «произведение, конечно, несовершенное». Они были бы истинными коллегами К. Финна, если бы взяли на себя труд показать ему, в чем заключается несовершенство его произведения, где и как не посчитался он с законами художественности. Это было бы полезно и для драматурга и для зрителей. А что же получилось у защитников пьесы? Перечитывая письмо своих коллег, одиннадцати драматургов и критиков, автор имел основания поверить в то, что в его произведении на самом деле воплощена «трагическая история подвига обыкновенной русской советской женщины, унаследовавшей лучшие черты и традиции национального русского женского характера». Можно ли такими возвышенными словами, достойными прямо-таки классического произведения, прикрывать художественные несовершенства слабой пьесы?