Мысленно начинаю перебирать те отдельные эпизоды, которые, по моему мнению, менее удались в прошедшем спектакле. Эти мысленные поиски постепенно одухотворяют, и у меня уже перед началом спектакля возникает полнейшая бодрость. Мне очень нравится последний акт. Хотя он и труден, по я получаю для себя от него огромное творческое удовлетворение. А вообще, я не всегда бываю доволен своей игрой, хочется всегда играть лучше. Любой кульминационный момент стараюсь доводить до совершенства, и если не получается, лучше расстанусь с ролью. Не люблю мертвую точку. Без эволюции не мыслю жизни, конечно, и свое творчество.

А насчет своей игры, я не могу ее оценить, предпочитаю молчать. По-моему, лучше предоставить слово театроведам. Думаю, что играть легче, чем оценивать и описывать игру.

После Отелло Л. Касландзиа долго, почти около двух лет не был занят в ролях масштабных, трудоемких, где требовалось бы много сил и творческой энергии. Да, и у театра не было времени ставить такие вещи. Неожиданно грянула война, резко изменился репертуар театра. Жизнь диктовала свои задачи, потребовались спектакли на военные темы. Большинство антифашистских одноактных пьес заняли место в репертуаре. Театр, распределив на две группы свой состав, месяцами перевозил из одного села в другое свои декорации, разъезжал, давая концерты и спектакли. А в городах, где позволяли сценические возможности, ставили трагедию Отелло. Актер Л. Касландзиа после Отелло жаждал создать образ большой внутренней глубины на современную тему, из военной жизни. Из всех пьес, перечитанных им, ни одна не удовлетворяла ни его, ни режиссера Ш. Пачалиа. Они не находили в них больших человеческих чувств и сильных характеров. Актер и режиссер хотели рассказать со сцены о людях стойких, преданных Родине, которые, не щадя своей жизни, идут на смерть ради интересов народа. И вот в 1943 году исполнилось желание творческого коллектива театра и, конечно, самого Л. Касландзиа.