На миг останавливается, может быть опять промелькнули в мыслях те слова, которые он когда-то произнес в присутствии Яго: Справедливо, но ведь жаль, Яго! Какая жалость! Какая жалость! Но нет, всякая несправедливость и любая измена должны быть наказаны. Отелло-Касландзиа сильным движением руки отдергивает занавес...и замирает. О разве он в силах погасить свою единственную свечу, которая дарит ему радости жизни, уверенность в себе, ради которой он дышит и живет!

Почувствовав присутствие мужа, -просыпается Дездемона. Конфликт нарастает. Он весь передергивается от звука ее голоса. Новый разговор о Кассио полностью доводит его до безумия, Отелло-Касландзиа, растопырив веером свои черные сильные пальцы, бросается к Дездемоне...

Все кончено. Отелло-Касландзиа, глубоко вздыхая и чуть-чуть покачиваясь, прислушивается, повернувшись к тому месту, где лежит Дездемона. Затем останавливается и смотрит в упор в зрительный зал как бы говоря: Видите, я не виноват, я победил зло, обман и вас избавил от опасной лжи.

Свое бессилие Отелло-Касландзиа обнаруживает тогда, когда узнает от Эмилии-Шакирбай о невиновности Дездемоны. В этой сцене Отелло-Касландзиа хотя и бросается на Яго-Пачалиа, чтобы убить злодея, но уже видно, что он далеко не тот всесильный мавр, каким его знали.

В заключительном эпизоде окровавленный Отелло-Касландзиа, стиснув зубы, тянется к Дездемоне, чтобы, пока бьется его обманутое сердце, в последний раз прикоснуться к ее губам. Руки лихорадочной тряске стараются нащупать ее холодное лицо, но не сумев дотянуться до нее, он падает и прекращается биться сердце благородного, сильного и доверчивого человека, ставшего жертвой обмана и лжи.

По сей день звучит голос обманутого мавра с абхазской сцены. Но в каждом спектакле артист находил для своего-образа что-то новое и неповторимое. Постоянным остаются лишь его говорящие глаза. Они всегда одинаково красноречиво передавали внутреннее состояние героя.