Самый верный путь к исправлению нравов, по утверждению «Всякой всячины», - это изображение положительных сторон современной жизни, положительных, конечно, с точки зрения Екатерины. «Добросердечный сочинитель поставляет пример в лице человека, украшенного различными совершенствами, то есть добронравием и справедливостью, описывает твердого блюстителя веры и закона, хвалит сына отечества, пылающего к государю». Возможна и критика, но не злая и не обличительная, а написанная, по более позднему определению Екатерины, в «улыбательном духе». Сама императрица давала примеры такой критики, осмеивая сплетников и сплетниц, болтунов, невежд, а также людей, которые, выжив из ума или просто по глупости и вздорности своей, недовольны современными порядками. Осуждала «Всякая всячина» не только вольнодумство, но и развязность и дурные манеры молодежи. Осуществляя свою программу беззлобной критики, «Всякая всячина» замечала, что «многие молодые девушки чулков не вытягивают, а когда сядут, тогда ногу на ногу кладут; через что подымают юбку так высоко, что я сие приметить мог, а иногда и более сего».

Однако «улыбательный дух» исчезал со страниц журнала, когда он вступал в спор с Новиковым. Постоянный противник Екатерины II, он гневно и резко выступал против попытки идейного разоружения русской журналистики, литературы и театра. В ответ на лицемерные призывы Екатерины к человеколюбию Новиков писал, что такое человеколюбие, призывающее снисходительно относиться к порокам, «прилично назвать пороколюбием»Его возмущало утверждение «Всякой всячины», что нельзя порок называть слабостью: «Любить деньги есть та же слабость, почему слабому человеку простительно брать взятки и набогащаться грабежами».

В атмостфере нарастания обличительных начал в литературе и театре особый смысл приобретала полемика о характере сатиры, развернувшаяся между «Трутнем» и «Всякой всячиной».