Так, для исполнения хоров, являвшихся музыкальной основой маскарада, Волков привлек «фабричных», применив свой опыт работы с любителями театра в Ярославле. Сочиненные Волковым и разученные «фабричными» песни маскарада «так всем полюбились, что долгое время и несколько лет сряду увеселялся ими народ, вновь их петь фабричных, которые употреблены были в поминутные хоры и научены песням оным».

Представление «Торжествующей Минервы» происходило под непосредственным руководством Волкова, который, по словам Новикова, «желая, чтобы наблюден был во оном везде порядок, ездил верхом и надсматривал над всеми его частями, от чего и получил сильную простуду, а потом вскоре горячку». Болезнь оказалась смертельной - в апреле 1763 года Волков скончался.

Современники отметили присутствие на похоронах Волкова не только «знатнейших придворных кавалеров», обязанных участвовать в церемонии погребения одного из главных участников дворцового переворота 1762 года, но и «великого множества людей различного состояния» , любовь которых к родной культуре питала неисчерпаемую энергию первого русского великого актера.

Смерть Волкова была большой утратой для русской национальной культуры XVIII века.

Чувство тревоги за будущее молодого русского театра, охватившее близких к нему людей, хорошо выражено в написанной Сумароковым элегии на смерть Волкова, обращенной к его сподвижнику актеру Дмитревскому:

Что, Дмитревский, зачнем мы с сей теперь судьбою?! Расстался Волков наш со мною и с тобою, И с музами навек. Воззри на гроб его, Оплачь, оплачь со мной ты друга своего, Которого, как нас потомство не забудет! Переломи кинжал; театра уж не будет.

С глубоким уважением относились к «первому русскому актеру» его современники - передовые общественные деятели и писатели. Фонвизин считал Волкова «мужем глубокого разума, наполненного достоинствами, который имел большие знания и мог бы быть человеком государственным». Державин писал про Волкова как про «знаменитого по уму своему актера».