Побитых кровию Непрядвы ток сгустился, И грабят< Росский стан Херсонские полки... Оставшим Россам путь пресечен к бегу Доном, Или в бою падут или дадутся в плен. Мамаю малым толь людей своих уроном Пространный Север весь под область покорен.

В третьем действии о битве с русскими с ужасом вспоминает скрывающий свое поражение от Мумета Мамай:

Еще великий страх меня не оставляет, Еще я слышу крик врагов гонящих вслед!..

Конец сражения описывается в пятом действии:

Уже чрез пять часов горела брань сурова, Сквозь пыль, сквозь пар едва давало солнце луч. С густой крови кипя, тряслась земля, багрова, И стрелы падали дождевых гуще туч. Уж поле мертвыми наполнилось широко; Непрядва, трупами спершись, едва текла...

Русские войска отступали. Победа Мамая казалась несомненной.

Внезапно шум восстал по воинству везде. Как туча бурная ударив от пучины, Ужасный в воздухе рождает бегом свист, Ревет и гонит мглу чрез горы и долины, Возносит от земли до облак легкий лист, Так сила Росская, поднявшись из засады, О внезапным мужеством пустилась против нас; Дождавшись таковой в беде своей отрады, Оставше воинство возвысило свой глас... Мамаевы полки, увидев, встрепетали, И ужас к бегствию принудил всех татар...

Проходящие через всю трагедию картины Куликовской битвы являлись выражением стремления автора выйти за пределы «узкой», по выражению Пушкина, формы придворной сумароковской трагедии. Тема борьбы русских против татарского ига и картины исторического сражения, решавшего судьбы народов, выводили действие трагедии за пределы рассказа о любви багдадского царевича Селима к крымской царевне Тамире и разрушали традиционный идейный и художественный строй дворянской «классической» трагедии.

Полное осуществление принципов, положенных Ломоносовым в основу его трагедии, было возможно лишь при условии изображения народа в качестве главного действующего лица трагедии. А это должно было бы привести к решительному отказу от идейных и художественных основ классицизма, законам которого хотел следовать Ломоносов.