Как видно из всего сказанного, Сумароков под воздействием новых течений и вкусов публики, не выходя за пределы эстетики классицизма, счел нужным внести некоторые изменения в созданный им тип русской «Расиновой» трагедии. Работая над «Димитрием Самозванцем», Сумароков заявлял: «Эта трагедия покажет России Шекспира».

Элементы историзма, свойственные этой трагедии (изображение широко известных исторических событий и лиц, элементы местного колорита, даже самый факт, что действие происходит в Москве, в Кремле), а также многочисленные намеки на современность- все это способствовало успеху и популярности трагедии.

Но Сумароков не слишком строго придерживался исторических фактов. Пользуясь правом «поэтической вольности», он вводит в сюжет любовную интригу: Димитрий пылает страстью к вымышленной автором-Ксении, дочери Шуйского и невесте добродетельного, но тоже созданного авторской фантазией князя Георгия. Большой удачей является образ Шуйского. Новые черты, появившиеся в манере Сумарокова, помогли ему создать живой и конкретно-исторический характер этого политического деятеля, как бы предвещающего образ «лукавого царедворца» из «Бориса Годунова» Пушкина.

В связи с хотя бы относительным историзмом «Димитрия Самозванца» особый интерес приобретает вопрос о его источниках. Встречающееся в литературе утверждение, что источником трагедии, вероятно, был «Синопсис» Гизеля, не соответствует истине. В «Синопсисе» вообще не говорится о Самозванце и этом времени. Подлинным источником, откуда Сумароков брал исторические сведения, были архивные летописные материалы, внимательно изучавшиеся им в годы работы над пьесой

К источникам другого рода надо отнести трагедии Шекспира, в особенности «Ричарда III». Ориентация на Шекспира в «Димитрии Самозванце» нашла свое выражение прежде всего в общем характере этой драмы: в стремлении дать образ героя на широком историческом фоне, в отказе от статично-декламационного характера ранних сумароковских трагедий, в стремлении к большему драматизму и действенности.