Нравственный ригоризм трагедий Расина, приобретавший обличительный антиаристократический смысл, уже намечал конфликт между двором и классицизмом. Эволюция французского абсолютизма, все более отчетливо обнажавшая его классовую природу, разрушала иллюзию его разумности. После постановки трагедии Расина «Фед-ра», подвергшейся преследованию придворных кругов, он надолго отходит от театра. Две его последние трагедии - «Эсфирь» (1689) и «Гофолия» (1691) - ставят проблему прав народа и его взаимоотношений с монархом. Особенно остро поставлена эта проблема в «Гофолии», где Расин в лице жестокой и беззаконной библейской Царицы создал образ монарха-тирана и утверждал право общества на свержение и даже убийство царя, ставшего врагом своего народа.

«Гофолия» приобрела большую известность в России XVIII века как один из образцов политической трагедии. Ее высоко ценил Сумароков, и это несомненно отразилось в его «Димитрии Самовванце». Неоднократно была использована русскими трагиками заключительная сентенция, которую в поучение царям произносит в трагедии Расина герой, осудив на смерть царицу Гофолию:

Познай и не забудь,

Что в небе есть господь, простерший длань над миром,

Судья земным богам и покровитель сирым .

Вариантом этой тирады звучат слова погибающего тирана в трагедии Княжнина «Росслав», познавшего, что

Есть на свете власть превыше и царей, От коей и в венце не избежит злодей.

В классицизме Расина с наибольшей глубиной и эстетическим совершенством были воплощены принципы этого направления. Его трагедии стали как бы образцом классицизма. Русский драматург Сумароков, создатель русской «классической» трагедии, обращаясь к своим современникам, писал:

Для Пушкина, как и для немецких и французских романтиков, трагедии Расина были обобщенным выражением всей эстетической системы классицизма.