Такое отношение придворной публики к спектаклям объясняется и тем, что значительной части «знатнейшего дворянства» того времени гораздо интереснее было любоваться играми своих домашних «дураков» и «дур» (то есть шутов) или развлекаться другими «домашними» средствами, чем слушать итальянскую оперу или французскую комедию.

В придворных «журналах» наряду с сообщениями о «траже-диях» и операх, исполнявшихся на придворной сцене, встречаются записи, говорящие о склонности столичного дворянства к развлечениям совершенно иного характера. Так, в 1752 году правительство было вынуждено издать указ, который гласил: «Ее императорское величество изволила указать: как в Санктпетербурге, так и в Москве медведей не держать, а кто к оным охотник, держали б в своих деревнях, а по ночам бы не выводили»

Живой интерес к придворному театру проявляли люди, не имевшие больших чинов и званий и лишенные возможности посещать его спектакли. Один из современников рассказывает в своих записках о находчивом любителе театра, фельдфебеле, который проник на придворный спектакль, «когда ниже штабского чину никого пропускать было не велено.

Когда приставленный у дверей придворный лакей спросил его, что он за человек? то не смутясь ни мало отвечал он: я фельдве-бель», а на вопрос другого лакея: «Что это за чин?» - ответил: «В армии три фельда только, фельдмаршал, фельдцейгмейстер и фельдвебель, так сам рассуждай, каков этот чин». После сего лакей пропустил его с почтением».

Интерес к театру, проявляемый демократическими кругами, и пренебрежение к нему придворных заставляли правительство идти на некоторое расширение круга зрителей придворного театра. Одна из записей в придворном «журнале» 1751 года сообщает, что императрица Елизавета во время представления французской комедии «изволила усмотреть, что смотрителей как в партере, таки по этажам весьма мало», и «всемилостивейше указать изволила: в оперный дом свободный вход иметь во время тражедий, комедий и интермедий обоего пола знатному купечеству, только б одеты были не гнусно».