Все это было бы верно, не будь Станиславский нашим современником, советским художником. Надо ли было ему два многотрудных десятилетия, прожитых в советскую эпоху, посвящать работе по методологическому обоснованию давнишнего опыта театра, первых его чеховских постановок. Станиславский, обращенный в прошлое, в день вчерашний, разве это Станиславский?

Он умел соизмерять движение своего искусства с движением времени, учил театр всегда и во всем видеть перспективу, начиная с перспективы роли, спектакля, театра н кончая исторической перспективой развития жизни современного общества. Для него даже самое правдивое постижение настоящего в жизни сценического героя не было еще вершиной актерского мастерства. Высокое совершенство искусства актера определяется его умением помимо всего сыграть еще в роли движение воплощаемого характера из вчера в завтра... Это требование так характерно для самого Станиславского. Он видится нам сегодня в его одухотворенном и захватывающе прекрасном движении из вчера в завтра. Из вчера в завтра вел он свой театр. Из вчера в завтра - эта идея движения человеческого характера и жизни, может быть, ярче всего выражает сущность его системы. Великий мастер не раз сокрушался по поводу несовершенства терминологии своей системы. Действительно, это была далеко не научная терминология и кое-что в ней давно уже устарело. Но удивительное дело, эта, казалось бы, дилетантская терминология в наиболее существенном, главном нисколько не устаревает, в ней чувствуется живой дух современности. И эта так сильно захватившая его мысль о призвании театра воспроизводить на сцене жизнь в ее движении из прошлого в будущее кажется высказанной в наши дни, когда Советская страна подходит к самому порогу своего коммунистического завтра.