Этика - это вдохновенная песнь песней Станиславского. Если бы он успел написать все, что задумал, на первом месте стояла бы у него книга об этике: быть может, самая важная - как он считал - для понимания высокого назначения художника. Его эстетика неотделима от этики. Он знал: отсутствие нравственного кодекса неизбежно ведет искусство к оскудению. Этика служит благородной цели воспитания в художнике дисциплины передового общественного деятеля, настоящего гражданина, свободного от каких бы то ни было индивидуалистических притязаний мещанского самодовольства и зазнайства, мелочного честолюбия.

Провозглашая высокие этические идеалы, Станиславский сам следовал им в своей жизни, в своем творчестве с какой-то непостижимой самозабвенностью, являя собой великолепный образец нравственной чистоты, нравственного благородства художника.

В чем видится сегодня наиболее полное и совершенное воплощение этики Станиславского? Конечно же, в его союзе, в его сотворчестве с Немировичем-Данченко. Через рубежи годов их первая деловая встреча в «Славянском базаре», положившая некогда начало столь долгому и неразрывному союзу, воспринимается в чудесном поэтическом ореоле. Она так же знаменательна, как и та возвышенная юношеская клятва дружбы и верности в служении Родине, которую дали некогда на Воробьевых горах, на виду всей Москвы, Александр Герцен и Николай Огарев. В сегодняшнем нашем восприятии союз двух художников словно овеян музыкой проникновенных пушкинских строк: «Мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы».

Многие художники в прошлом заключали между собой союзы, вместе предпринимали различные художественные начинания. Но вся история мирового театра не знала такого содружества, как содружество Станиславского и Немировича-Данченко, продолжавшееся на протяжении четырех десятилетий и так много давшее театру. Оно остается для новых поколений художников примером беззаветного служения искусству.