Судьбы и тех и других людей проходят перед зрителем, и он вместе с театром судит и обличает одних и выражает свою поддержку и симпатии другим. Театр предоставляет ему возможность происходящее на сцене выверять самой строгой мерой, мерой жизненной правды, сопоставлять увиденное в спектакле с хорошо знакомыми жизненными обстоятельствами, с характерами встречающихся в жизни людей. Это и придает «Совести» большое гражданское звучание.

К этому и стремились постановщики спектакля Ю. Завадский и А. Шапс. Они отказались от некоторых привычных приемов привычной театральности, но зато счастливо обрели ту истинную театральность, которая возникает в сердце актера и доходит до сердца зрителя. Режиссеры выводят актера на самый край широкого просцениума, словно стремясь уничтожить условную демаркационную линию между сценой и зрительным залом. Они как бы предоставляют актера самому себе, ничем не помогая ему. И актер смело идет на это, не боясь того, что на таком близком расстоянии нужно быть предельно правдивым во всем, здесь без труда обнаружится самая мельчайшая фальшь; недоработанное, непрочувствованное, неискреннее в роли тут уж не прикроешь, не замаскируешь нарядным плащом показной театральности. Частое появление актера на просцениуме, приближение его к зрителю - это совсем не формальный прием. Он важен для постановщиков своим внутренним содержанием, он помогает открытому общению со зрительным залом, усиливает жизненную достоверность сценического действия, придает ему публицистический темперамент.