Правда жизни, сконцентрированная в драматическом конфликте, по-настоящему взволнует сердце зрителя, даст пищу его уму, когда театр и драматург от спектакля к спектаклю будут все требовательнее и требовательнее друг к другу, будут по самому большому счету выверять свое творчество мерой жизни, мерой наших идеалов.

Подлинная современность - весьма важный, но не единственный критерий оценки произведения. Чем, например, не удовлетворяет «Честность» А. Софронова, поставленная Малым театром? Прежде всего тем, что в этой пьесе автор выступает в качестве драматурга-иллюстратора, сообщающего о том, что уже известно зрителю. А зритель ждет встречи с драматургом, который рассказывает ему о жизни новое, обогащает его представления о том, чем живет сегодня страна. Пьеса, в сущности, ограничивается воспроизведением факта, большая морально-этическая тема не получает в ней свободного художественного развития.

Замысел драматурга понятен и заслуживает поддержки. Только слишком поспешное осуществление этого замысла оказалось не на пользу пьесе. Сказать о том, что есть у нас очковтиратели и бесчестные люди,- это еще ничего не сказать. Драматург был призван доказать всей логикой развития сюжета, всей системой жизненно достоверных и художественно убедительных образов, что бесчестность несовместима со всем укладом пашей жизни, что она не может одержать победы, что нет у нас почвы для ее процветания.

Кто из героев «Честности» может занять место в галерее лучших положительных образов, созданных нашей драматургией? Прасковья Колесова? Татьяна Дрозд? Павел Рагоза? Анфиса Карасева? Или, быть может, Павел Трешников? Люди они честные, хорошие, но им еще далеко до того, чтобы стать художественными образами героев наших дней, героями драмы (даже если над их созданием трудятся такие замечательные мастера, как В. Пашенная). Но драма ли «Честность»? Может быть, в другом жанровом ключе она прозвучала бы совсем по-другому? И тогда, вероятно, ярче проявилось бы режиссерское дарование постановщика спектакля И. Ильинского.