С Серафимой все ясно. А вот строптивая девушка Алла, возлюбленная Николая Бурятова: каковы ее нравственные принципы, чем захватили ее лживые проповеди Серафимы, почему она льнет к ней, наша она или не наша? Конечно же, наша, наша всем своим существом, но ей еще надо освободиться от того, что принижает ее человеческое достоинство. И вот этот нелегкий, сложный процесс духовного выздоровления человека п составляет внутреннее содержание роли, так достойно, так правдиво донесенное до зрителя Л. Кошуковой, поднявшейся в этом спектакле на новую для нее ступень мастерства.

Успех коллективной режиссуры (В. Станицын, А. Карев и И. Тарханов) видится в том, что «Цветы живые» стали спектаклем-раздумьем о главном в нашей жизни: о путях достижения победы в коммунистическом труде, об утверждении новых, коммунистических отношений между людьми. Спектакль этот учит видеть в простом п. казалось бы, самом обыденном возвышенное и прекрасное торжество новых начал жизни.

Об этом надо сказать, надо напомнить. Водь простое в жизни не всегда захватывает воображение художника, хотя в нем-то, простом, и заключена поэзия творчества. Иной ищет чего-то особенного, удивительного, исключительного, совсем не замечая, что драгоценная руда искусства лежит всюду, в каждом уголке нашей советской земли и вот в этой обычной - каких тысячи - бригаде беспокойных заводских ребят, в которой на радость народу нашему, на радость партии расцветают чудесные цветы коммунизма.

Судьба этого спектакля сложилась не очень-то счастливо. Он не встретил доброго отношения театральной критики. И театру и драматургу пришлось выслушать от нее немало горьких упреков, А со временем и сам

Н. Погодин, поднявшись на волне авторской самокритики, заявил вдруг в одной из своих статей, что напрасно Художественный театр взялся за его пьесу. Есть в этом что-то несправедливое... Мне же, признаюсь, после этого спектакля впервые в жизни неудержимо захотелось проникнуть за кулисы Художественного театра и с чувством самой искренней благодарности пожать актерам руки и сказать им добрые ободряющие слова. И я сделал это, хотя театральному критику, может быть, и не следовало бы так поступать. Но мне нет нужды раскаиваться в своем некритическом шаге: дело уже сделано, и хорошо, что сделано...